Остров Свободы / os34.ru
В депутаты предложил идти Бочаров
— Александр Владимирович, вы как-то очень неожиданно ушли из «Высоты» в регпарламент. Как это вообще произошло?
— В декабре 2013 года, когда губернатором был еще Боженов, нас неожиданно пригласили на форум Общероссийского народного фронта как людей, занимающихся общественным контролем. ОНФ тогда еще только регистрировался, и никто не знал, что это такое. У нас небогатая редакция, поэтому поехал я один. Исполкомом ОНФ тогда руководил Андрей Иванович Бочаров, тему правовой журналистики вела Ольга Тимофеева, депутат Госдумы.
Когда я ехал на конференцию, не совсем понимал, зачем это нужно. Но увидел, что обсуждаются очень конкретные вещи. Выступил я по предложению Андрея Ивановича, с которым в кулуарах нас познакомил Юрий Староватых.
Участникам форума я рассказал о нашем тогдашнем губернаторе, который вместо того, чтобы решать проблемы людей, ездит по курортам — на тот момент уже установили, что он снимал в Баден-Бадене номер стоимостью тысячу долларов в сутки. Боженов был обеспеченным человеком, который, по сути, губернатором и не являлся, так, ситуационный персонаж. Кроме того, за ним тянулся криминальный шлейф еще со времен руководства в Астрахани, плюс окружение криминальное.
После моего выступления начались активные контакты, задавали вопросы люди высокого уровня — не буду называть имена — которые занимаются антикоррупционной деятельностью. Наши материалы передали, в том числе, и правоохранительную систему, была проведена серьезная проверка, в результате чего Боженов ушел в отставку, а губернатором нежданно был назначен Бочаров.
Впоследствии я встретил его в Волгограде уже в качестве губернатора. Я тогда занимал кресло директора «Высоты». И тут он предложил мне идти на выборы.
«Мы, в общем-то, можем вообще ничего не делать, мы не исполнительная власть»
— Если заглянуть на ваши странички, может показаться, что вы заняты получением всех радостей жизни: общением с очаровательными песиками и котиками, посещением учреждений культуры.
— Вообще раньше у меня не было потребности в соцсетях. Я работал в СМИ, общения и возможности высказаться было предостаточно.
Я не хочу перегружать свои личные страницы узкой проблематикой. Зачем писать отчеты из думы? Кому это нужно? Ставишь серьезный пост — два просмотра. Котика — 300. Если люди хотят про котиков, я совершенно не возражаю!
Понимаете, я не пиарюсь. Я не хочу выглядеть определенным образом. СМИ нас в любом случае не любят, не понимают, чем мы занимаемся, все поставлено на коммерческую основу. Кто платит — выглядит хорошо, нет — дураком. А ведь у нас есть замечательные люди в думе, профессионалы, полностью погруженные в свое дело. Мы, в общем-то, можем вообще ничего не делать, мы не исполнительная власть. Но если я засяду, дома и буду почесывать живот, это будет заметно. И вовсе не по отчетам на facebook.
— Давайте на одну из самых приятных тем — про домашних любимцев. Помимо собак и котика на ваших страничках был замечен хоречек Кутуня...
— Еще когда мы жили в квартире, была только пуделек Меричка… Когда переехали на дачу, взяли Кнопку — у знакомых. Потом мой сын, помогавший в приюте «Дино», привел мне Соломона — маламута.
Это была совершенно изувеченная собака, которая грызла клетку. Как рассказали девочки из «Дино», предположительно, его приобрела семья петербуржцев в финском приюте. Очевидно, потом он начал «организовывать» дома детей и его отдали. Привезли в Волгоградскую область, где он жил в коровнике и сидел на цепи. А цепь для него просто мученье! Разумеется, собака озверела. Когда мой сын привел его, я, разумеется, испугался — он мощный, 50 килограммов, тащит меня, как ребенка. Когда мы только начали гулять, выяснилось, что сын для него — доминантный, а меня он не уважает, я так, пристяжной. Он меня несколько раз погрыз, я ходил пошитый. Потом еще был скандал с соседом, Моня чуть хаски его не разорвал. Мы уже думали все, кокнуть собаку придется. Но я взял себя в руки и стал приручать. Сейчас он ласковый, как теленочек.
Последней в семье появилась Элька — корги. Ее тоже нам отдали знакомые, как Кнопочку.
Еще с нами жили коты, которые как-то раз — и ушли. С котами, когда те достигают возраста трех лет, такое часто бывает. Осталась одна кошечка. И хорек Кутуня.
В целом, все уживаются. Но у нас есть сложная система, кого выпускать, кого в этот момент впускать. Моня гоняет котов, с Кутуней не общается, остальных собак «строит». При этом у девочек с Кутуней все прекрасно, они замечательно играют.
— Был громкий скандал, когда СМИ критиковали вас за кормление пса в кафе. Что там вообще случилось?
— Ой, помню я это все, кто это писал. Соломон не был в кафе, он стоял за верандой. Сын дал ему кусок. Потом он начал рваться за кошкой. Тогда нам разрешили усадить его на веранде. Ведет он себя очень спокойно.
Вообще обычно мы Моню в город не берем. Бывает, Эльку с сыном захватываем на семейные вылазки. Так ее наоборот всегда предлагают усадить в кафе, она маленькая, ее любят погладить.
— А Соломон как-то иначе себя ведет?
— Он совершенно спокойно относится к людям. Кошек гоняет. А вот с детьми ему никак общаться нельзя. Он может начать с ними играть — ничего плохого сделать не хочет, но зубы, извините, три сантиметра. Мало ли.
Вынужден признать, что у людей нет соображения, часто они сами лезут к животному. Были на конном мероприятии, собака находилась в 200 метрах, рядом с лошадьми. Попросили не подходить никого, да и стоял он там, куда гостям праздника нельзя. Но нет же — какой-то ребенок подбежал, Моня его свалил. Дите, естественно, испугалось, мать тоже. Я напомнил, что просил не подходить. Мать предложила мне надевать на Моню намордник. Ну вот какого беса вы сами к нему поперлись? Вы же не пойдете быка гладить, правда?
«Щенков утопить. Кобеля отстрелить. Хозяина наказать»
— Вы заботливый хозяин, именно потому ваше мнение в вопросе ответственного отношения к животным — одно из ключевых в регионе.
— Знаете, я, например, был не против контактных зоопарков, пока мои дети там не поработали. Это просто ужас. Они же все там залапанные, эти кролики, и умирают от этого. А белка вообще сходит с ума, что ей 12 часов в глаза лепит свет. Она не может спрятаться. Нарушаются естественные физиологические процессы, животные умирают. Еще вольерная охота, это вообще. Я сам охоту не приемлю. Но понимаю, что охота нужна, важно регулировать популяции. Но это другое.
Человек — царь природы, но хреновый. Царь — это тот, кто управляет и не дает убивать...
— Дума, судя по последним новостям, не знает, как быть с безнадзорными животными в Волгоградской области?
— Дума знает, что делать, закон прорабатывается. К сожалению, очень слабо регламентировано усыпление собак. Должна действовать доктрина — человек ответственен на конкретное животное. Приюты для тысяч собак — это неправильно с моей точки зрения. Мы должны снизить популяцию.
— А как же быть с тем, что увеличению популяции способствуют хозяева породистых псов, которые либо выкидывают щенков, либо позволяют своему кобелю повязать дворняжку?
— Главное — мы должны понять, что ответственны. Я взял троих собак — все привиты, все с паспортами. А у нас как? Взяли щеночка, вот как Соломона, наигрались — бросили. Большая собака — это сразу жертва, быстро становится агрессивной и злой, она хочет кушать, поэтому кушать начинает всех.
— Так, а как же быть с безнадзорными?
— Я против массового выпуска собак с бирками. Если у собаки нет хозяина, она должны быть усыплена.
— А если, допустим, породистый пес повязал дворняжку, кого наказывать?
— Щенков утопить. Кобеля отстрелить. Хозяина наказать. Жестко нужно действовать, чтобы стабилизировать ситуацию.
— Отвлечемся от темы усыпления. Как вы читаете, истории про массовые нападения, оккупацию улиц и прочее — правда?
— Собака никогда не кинется, если вы к ней стоите лицом. Это отец меня научил, когда я ходил в школу пешком больше километра. Сказал — обернись и посмотри. Именно детям обычно достается — на них нападают потому, что они кричат и размахивают руками, а животное не видит в них угрозы.
«Как христианин я должен покаяться»: о травле смертельно больного Отара Джангишерашвили
— Вы были в числе тех, кто жестко критиковал смертельно больного Отара Ивановича. С чего вообще началось?
— В 2014 году, когда, кстати, Отар Иванович не знал о своем заболевании, мы посмотрели зарплаты директоров театра в рамках нашей депутатской работы. И выходило, что у всех директоров где-то до 100 тысяч — это нормально на тот момент. А у Отара Ивановича один миллион 100 тысяч в месяц! Мы задали обыкновенный вопрос — почему?
Когда я стал председателем комитета, был поднят вопрос и репертуара. Я ходил на все спектакли. Один из них называется «Тестестерон». Слово «жопа» со сцены прозвучало раз тридцать. Я тогда высказывался однозначно: у нас очень хорошие актеры, очень хорошая сцена и традиции, но я не понимаю, почему на главной сцене мы про, пардон, гениталии ставим спектакли. Я честно говорю — я мог бы и жестче сказать. Я задавал этот вопрос и столкнулся с «вы ничего не понимаете, вы не театральный человек, не худрук, как вы можете лезть к гению».
Собственно скандал начался с того, что Отар Иванович, уже знающий о своем заболевании, стал редко появляться в театре — это год 2016-17. В театре возникли несколько групп, которые назначили себя приемниками. Я не буду называть фамилии, они все приходили сюда, писали на меня жалобы, были несколько человек, которые вообще не работали в театре, но считали себя «кураторами». Было много несуразностей. Даже в оформлении — когда сняли все эти черные шторы и прочее, мы увидели огромное количество красоты: пилястр, мозаик и люстр.
— Что тогда происходило в театре?
— Это был очень сложный этап для театра. Актер — человек, неразрывно связанный со своим режиссером, а особенно, если он его воспитал. Я прекрасно понимал что актеры, которых воспитал Джангишерашвили, будут биться за него. И это хорошо! Есть даже такой фильм — «Сукины дети», описывающий смену худрука. Тем временем мне приписывали желание быть директором, худруком, но я никогда не собирался. Я много читал о театре, знаком с системой Станиславского, у меня есть друзья их этой сферы. Я — просвещенный дилетант. Я просто хочу, чтобы НЭТ вернулся к русской психологической театральной традиции.
— А как же «новый» и «экспериментальный»?
— Это просто слова. Театр давно уже не новый и не экспериментальный. Сложно его было назвать и театром. Я ничего не хочу сказать — в 80-90-х это неплохо работало, тогда появилась публика, которой эклектику можно было выдать за некое открытие. Но времена изменились.
Не подумайте, что мы сами все решили. У меня друзья работают и режиссерами, и критиками, и в союзе театральных деятелей. Они слово плохого не скажут зря, стараются быть максимально тактичны. Но они смотрели и резюмировали, что это плохо. Актеры — есть, и актеры прекрасные. Кулаков, Забелина, Курицын — это актеры российского уровня, они могут сыграть все и везде. Куда они были загнаны… Понимаете, есть Виталий Милешников, он очень талантливый, но у него возникло ощущение, что он правит бал… У Жени Тюфякова вообще странная ситуация — он очень талантлив, а его загнали в амплуа какого-то комического, что ли, актера. А с ним работать надо было.
— Так зачем же было критиковать Отара Ивановича?
— Изначально мы зашли с финансовой проверкой. В театре при нем была странная ситуация. Билеты продавались по рублю — для своих. Зал занимали какие-то лояльные люди, часто называвшиеся журналистами, но ими не являющиеся. А еще — студенты, которые по любому поводу ликовали. Создавалось ощущение успеха, но успех этот — локальный.
Отара Ивановича никто торпедировать не собирался. Просто объективно театр нужно модернизировать, делать ремонт, эффективно расходовать средства.
— Наверное, я был не прав в резкости своих высказываний об Отаре Ивановиче. Нужно было быть сдержаннее. Возможно, тогда мой голос был бы услышан. А как христианин я должен покаяться.
«Эффект нетерпения»: о недавнем прошлом и будущем НЭТа
— Вы были инициатором экспорта Ширяева в НЭТ?
— Ширяева предложили актеры. Мы с ним встретились, изложили свою идею создания драматического театра, возвращения к традициям. Ширяев безусловно талантливый человек, но уже возрастной.
Ширяев безумно талантливо поставил «Горе от ума», более того, вывел очень хорошего актера — Филиппова, нашел несколько актрис молодых. Потом пошли такие спектакли... более странные.
— Почему у него ничего не получилось?
— Нужно было работать с труппой. Все быстро поняли, что у него не получится. Они стали сами его провоцировать, а он сконцентрировался на отдельных молодых и возрастных актерах.
Я всячески старался его поддержать морально. Предлагал ему интервью, он откладывал до премьеры «Горя от ума», после совсем в себе замкнулся. Потом мы его кое-как вытащили на одно мероприятие облдумы, где он прекрасно говорил…
Мы понимали, что театр нужно закрывать на ремонт. Кроме того, Ширяеву тяжело было труппой, которая его шантажировала. И тут знаете, сработал эффект… нетерпения, что ли. Хотя такая же ситуация была у Таганки в свое время.
— В интернет слили запись, где Ширяев на каком-то собрании в театре говорит странные вещи про вас, про губернатора, в чем-то обвиняет..
— К сожалению, он стал очень много говорить не по делу, его записали. Он очень талантливый актер и режиссер, но почему-то случилось так, что он начал обвинять нас всех в каком-то бездействии. В чем-то, возможно, он был прав, я сейчас не могу сказать. Может, как-то могли ему помочь.
Вообще в актерской среде конспирология — дело горячо любимое. Вместо того, чтобы заниматься творчеством, сидят, что-то там выдумывают. Такое часто случается в творческих коллективах — сам видел, как журналисты, которые могли бы написать в это время хорошую статью, в редакции пьют чай и выясняют, кто с кем спал.
Не снимаю с себя ответственности за Ширяева. Он талантливый актер и режиссер, но человеческие качества.
— На место Ширяева пришел Владимир Бондаренко. Как с ним у вас складываются отношения?
— С Бондаренко у нас нет никаких отношений, он меня не любит, не хочет со мной общаться. Так пусть так и будет. Да, он высказывался негативно по отношению ко мне, публиковал критические замечания. Но я не обижаюсь. Пусть нас рассудит публика. Не время, а публика.
Кстати, если будет время — постарайтесь попасть в Камышинский драматический театр. Вы моментально поймете разницу с НЭТом.
Где быть вору: в думе или в тюрьме
— В нынешнем созыве вы вынуждены сидеть рядом с судимым за хищение государственного имущества. Есть ли у него право работать в регпарламенте?
— Я не могу на этот вопрос ответить. Я не боюсь вопроса, у меня просто нет ответа. Во-первых, я не могу обсуждать Пыльнева — он прошел определенный выборный процесс, партия его поддержала. Во-вторых, я не знаком с его делом. За что судим, оправдана ли судимость, погашена? Я не знаю.
Он является моим заместителем по комиссии по регламенту. Никаких компрометирующих данных на него не поступало. У меня нет претензий к Пыльневу. Мы вместе работаем, мы — коллеги. Я не могу сказать о нем ни плохого, ни хорошего.
Мне кажется, если к нему есть какие-то претензии, то их нужно направлять либо председателю, либо в партию, которая выдвигала.
Куда потратить два миллиона
— Один из самых волнительных вопросов — о депутатских зарплатах. Говорят, у вас и отпускные внушительные — по 500 тысяч.
— У нас нет понятия «зарплата». Мы живем по закону о статусе депутата, который принимается исключительно для законодательного органа каждого субъекта. Согласно этому закону, я должен осуществлять определенную деятельность, для чего мне предоставляется: кабинет, денежные средства. Это примерно два миллиона рублей в год. В месяц я трачу 38 тысяч на помощников, снимаю помещения для приемных — аренду возмещают постфактум. Кроме того, эти помещения нужно ремонтировать и оформлять. Значительная сумма ежемесячно у меня уходит на малые формы и музыкальное оборудование для поселковых ДК, купил компьютер музею недавно. Иногда нужно купить, например, самовар, что-то на подготовку к празднику — в общем, самые разные вещи.
Я стараюсь не афишировать, на что трачу депутатские. Потому, что тут же появятся просители.
Понимаете, мы за эти деньги тоже отчитываемся. Все видно, кто, на что сколько потратил.
— Как депутатская зарплата изменила вашу жизнь?
— Я живу в достатке. И жил. На «Высоте» я был директором, это хорошая зарплата, 50-55 тысяч.
В думе я не стал богаче и беднее. Обратите внимание, у меня ничего в декларации не изменилось. Даже задекларированная машина, кстати, мне не принадлежит — я давно отдал ее сыну, потому что водить не умею.
— Почему депутаты предпочитают закупать за бюджетный счет Toyota Camry?
— Это машина, которая может выдержать дистанции, на которые мы передвигаемся. Например, я приезжаю в район, оставляю машину на асфальтированной дороге, пересаживаюсь с главой в «Ниву», которые мы закупали районам. На ней — по полям. Но в то же время «Нива» не трассовая машина, она просто развалится. Добавлю, что машина для депутата — это второй кабинет, потому что вся работа там, на округе.
В своем кабинете я бываю редко. В основном за формально моим столом сидит помощник. Компьютер в кабинете не включаю вообще. У меня есть планшет, которому лет пять, телефон, которому три года. Я постоянно на связи в whatsapp, подписан на все районные группы. Все всегда знаю. Где дом сгорел — давайте скинемся, скинулись — помогли. И тому подобное…
— Почему опасаетесь просителей?
— Есть у нас Олег Савченко. К нему на прием приходят по 60 человек. Приходят за деньгами. Мне искренне жаль его, потому что он человек добрый… Есть прямо профессиональные просители.
«Слово «херня» не матерное»
— Помним скандал в облдуме, когда вы заругались. Можно в думе без мата?
— Сразу скажу, я тогда не успел заматериться. Слово «херня» не матерное. Да, я был неправ, я вспылил. Но если бы не выдирали из контекста ту историю и показали ее всю, меня можно было бы понять. Депутат, на которого я так грубо накричал, он два часа издевался физически над коллегами.
В предыдущих созывать мат-перемат стоял как «здрасте». Многих людей, которых вы знаете как очень культурных, они без мата вообще не разговаривали. Это есть в протоколах 2005-2006 года. Все мы люди-человеки.
— Вообще часто матом ругаетесь?
— У меня такое редко бывает, раз в год наору на сына. И то, это бывает исключительно редко. Я вообще человек спокойный. Меня же не особенно обижает то, что только ко мне относится…
— Как отношения с тем депутатом?
— Я к нему хорошо относился. Но этот человек— ничтожество, я ему об этом прямо сказал. Так паразитировать на своих коллегах нельзя. Человек живет так, пусть живет. Всю жизнь повел в политике, от коммунистических времен до наших, и жил ничего себе. Знаете, мастерить из себя такого народника я бы поостерегся. Ты хоть раз съезди, посмотри, как народ живет.
Не будь мы депутатами, находись на улице — я бы двинул ему разок и все. Но у нас есть депутатская этика.
— Вам стыдно?
— С точки зрения человеческой я себя не осуждаю. Как депутат я извинился, причем публично — так никто никогда не делает. А увидели то, что увидели.
«Мы запутались в демократии»
— Почему вы не любите коммунистов?
— Мой отец был коммунист, но в конце жизни каялся. Мой дед был коммунист, погиб на фронте. Я не то, что не люблю коммунистов. Никакие они не коммунисты. То, что они называют коммунизмом — это дичь. Уничтожили страну, просто откинули ее на доисторический уровень и потом путем уничтожения нации восстанавливали промышленность за счет дешевой рабочей силы. Если бы не произошло того, что произошло, возможно, мы бы сейчас были самой доминантной страной мира.
— А современные коммунисты?
— Я просто иногда смеюсь над ними. Они такие веселые, такие смешные со своими Лениными и Сталинами бегают как дети с любимой игрушкой. Я над ними подшучиваю, но не глумлюсь.
Они совсем не критичны к себе и государству. Они даже в Бога не верят потому, что… христианские принципы на практике куда реальней работают.
То, о чем говорят коммунисты, нормальный человек вообще не понимает. В основе марксизма заложена тирания — почитайте, это прямо говорится. Они хотят изменить человеческую природу. Не вам это делать, ребята.
— Вы — либерал?
— Дело в том, что либерал приветствует свободу как нечто абсолютное. Я же не могу считать себя либералом. Никакого отношения к либерализму европейская-западная модель не имеет. Это серьезная модель подавления, основанная на жесткой финансовой структуре. Их свобода — мифическая.
У нас же насаждаемая модель потерпела фиаско. Вспомните 90-е. Это вам не коронавирус. Но тогда эта модель была, как сладкая конфетка. Мы запутались в демократии. Я думаю, что и нам нужна другая модель выборов — с выборщиками, например. Потому что выборы интересны 20% россиян.
Давать льготы и следить, чтобы тратили на себя
— Вы упоминали про жалобщиков. Почему у нас народ вынужден идти просить помощи?
— Я думаю, что это, наверное, проблема разрушения семейных ценностей. Мы уповаем на государство, но ведь главное — куда делась семья?
Получается, что у нас старуха просит дополнительные льготы. Я говорю — бабушка, у вас тут пенсия хорошая, свое хозяйств. А она говорит, что ей сыну надо помогать. Я понимаю ее чувства, но ее сын, может, бросил ее или в колонии. Или сел ей на шею и внуков еще сверху. Не им государство должно помогать.
Как-то, например, мне ветеран говорит: «Зачем вы, депутаты, с нас 500 рублей сняли? Мне надо было внуку стенку купить, я эти 500 рублей откладывал». Извольте, это вам льготы дают. А вы внуку — стенку, значит.
Что уж говорить. По сотни тысяч мошенники у пенсионеров отбирают. А откуда эти деньги? Они на себя не тратят, но при этом ходят просить?
— Что же теперь, льготы отменить?
— Я не говорю, что льготы не нужны. Но тратить их должны на себя те, кому они назначаются.
Три ошибки Бочарова и идеалы
— Вас знают как одного из наиболее преданных сторонников Андрея Ивановича. Но все совершают ошибки, и губернатор не исключение. Назовите его три главные ошибки: решения, назначения, да что угодно.
— Перегруженность в работе. Бочаров — перфекционист, он хочет все самое лучшее. Лучших работников, лучшие условия. Касаемо назначений вообще ничего не могу сказать, ведь любое назначение —это потенциальная ошибка. Сегодня человек один, завтра —другой.
Сейчас основная ошибка — недофинансирование муниципальных районов. Мы прекрасно понимаем, что жизнь человека на земле — это эффективность власти и системное управление. Когда он по-губернаторски смотрит на село, это, наверное, хорошо, но есть вещи, на которые нужно посмотреть глазами главы поселения. Думаю, что по этому поводу можно было бы задуматься.
Очень большим недостатков в работе губернатора и вообще российских политиков считают не восстановленный тракторный завод. Я не предлагаю восстанавливать тот завод, который имеется. Его можно вынести за пределы города. И производить там автомобили, комбайны, тракторы, да любое машиностроительное предприятие создать.
Для химическое отрасли было сделано много. Но я настаиваю, что точное машиностроение очень важно. Понятно, что Андрей Иванович сам завод не построит. Но инвестора может привести.
— Ваш политический герой и антигерой?
— Герой — Столыпин, антигерой — Сталин.
